2009.11.03 Хорошо идти фрегату по проливу Каттегату...

В море я попал впервые в 1992 году. На красивом деревянном паруснике «Святитель Николай», правильнее сказать, - поморской лодье - я прошёл от Петрозаводска до французского Бреста. Тремя годами позже был переход на деревянной гафельной шхуне Арт-Арк, снова из Петрозаводска, но уже до Амстердама.

Эти корабли и ещё множество других были построены в Петрозаводске на верфи клуба «Полярный Одиссей». Основал клуб Виктор Дмитриев в 1978 году. Зимой 1991 года была построена поморская лодья «Святитель Николай», капитаном которой стал москвич Александр Скворцов. Саша  - профессиональный архитектор, мастер спорта по яхтенному спорту, сам принимал участие в разработке чертежей и строительстве. В том же году «Святитель Николай» обогнул Скандинавский полуостров и принял участие в международном фестивале деревянных судов в Норвегии. Об этом походе я много раз слышал от Саши и всегда жалел, что меня не было с ними — уж больно интересным и нестандартным получилось то плавание: подъём на мачту российского флага в августе 1991 года (к ужасу одного из пассажиров), двухдневное пребывание Скворцова в норвежской тюрьме (приняли за советского шпиона) и много других приключений. Я попал на лодью в 1992 году в должности кока! Моя жена ехидно улыбается, читая эти строчки-дома я не готовлю...

Конечной точкой нашего маршрута был Брест, Франция, где проходил очередной международный фестиваль парусных судов. Итак, в середине июня мы вышли в спокойное Онежское   озеро,   через   несколько часов ходу - река Свирь, часть ББК (Беломорско-Балтийского канала). И тут, в Подпорожье, у нас случилась первая непредвиденная остановка: подъёмный железнодорожный мост. С высотой наших мачт (12 метров) пройти под ним мы не могли. Нужно ждать. Стояли три дня под магнитофонный голос Жванецкого: «Полкруиза прошло, а мы не можем отойти».

Наконец, протрезвевшие рабочие подняли секцию, и мы вышли в Ладожское озеро. Ладога встретила ясным утром и пятибалльной волной. Надо сказать, что сильное волнение здесь не редкость. Не случайно Пётр I построил вдоль южной части озера обводной канал. Капитан решает идти каналом - на судне несколько пассажиров, которые идут с нами до Петербурга, неизвестно, как они перенесут качку. Но пройти удалось не более мили: в первой же деревне через канал проложены телефонные провода. Делаем разворот и идём в Ладогу. Часть пассажиров и кое-кто из команды сидят на палубе с бледными лицами —явный симптом морской болезни. Меня тоже начинает слегка подташнивать, но, о чудо, минут через десять проходит.

Всё, Изо всех симптомов морской болезни у меня остался только один: неумеренный аппетит. Идём только с одним парусом - ветер сильный, но практически попутный (надо заметить, что у нас квадратные паруса, с которыми очень трудно идти против ветра).

День перехода, и мы входим в Неву. Пройдя мимо крепости Орешек, Шлиссельбурга, останавливаемся недалеко от моста Володарского. Скоро разведут мосты. И вот в общем караване судов мы идём вниз по Неве. Многие из вас не раз бывали в Петербурге и видели разведённые мосты. Но, поверьте, это отдельное, незабываемое зрелище - наблюдать, как на тебя медленно накатывает громада Дворцового моста, когда судно проходит между поднятыми створами. Два дня плановой стоянки: надо закупить продукты, солярку, выполнить некоторые формальности. Я не оговорился, и солярку тоже. У нас есть небольшой движок для манёвров в портах. Он ещё помогает идти против ветра.

Короткий переход от моста Лейтенанта Шмидта (теперь Благовещенский) до Морского вокзала. Таможня, пограничники, проверка судовой роли; провожающие покидают борт, а мы получаем по маленькому штампику в свои паспорта моряков. Впереди Кронштадт и открытое Балтийское море. Нам опять не везёт. Постоянный встречный ветер, «вмордудуй», как его называет наш старпом Женя Скуратовский. Кроме капитана, он единственный профессиональный моряк среди нашей разношёрстной команды. Пока Женя в академке, через год у него диплом в Петербургском морском училище. Стоять с ним вахту-одно удовольствие. Много знает и постепенно вводит меня в курс дела, я учусь читать специальные карты, где нанесены изобаты-линии одинаковой глубины. Понимаю, почему моряки меряют расстояние в морских милях, а не в километрах. Увы, мы идём Кильским каналом, а не вокруг Дании. Знаменитые проливы, воспетые Юлием Кимом,-Каттегат и Скагеррак-я не увижу, как не увижу и замка Гамлета.

Надо сказать, что Кильский канал совсем неширок, раза в два уже Москвы-реки в районе Кремля. И когда тебе навстречу плывёт громадина размером со стандартную пятиэтажку, невольно начинаешь задумываться, что скоро выход в Атлантику, а длина твоей посудины меньше 20 метров, у неё три паруса и слабый дизель. В районе Брунсбюттеля канал соединяется с Эльбой. Дельта Эльбы очень мелкая, и во время отлива не каждый корабль может пройти эти места. И тут нам снова не везёт. Капитан стоит собачью вахту вместо второго помощника, выведенного из строя обильным возлиянием национального русского напитка. Усталость третьей вахты подряд даёт знать: мы налетаем на банку (мель). Я спал в этот момент и проснулся от того, что ноги поднялись выше головы примерно на метр. Пулей вылетаю на почти вертикальную, как мне тогда показалось, палубу и вижу, как лодья медленно и величественно заваливается на правый борт. По колено в воде полкоманды пытается подпереть корабль запасной реей, трапом, ещё какими-то досками из боцманских запасов. Я мчусь в каюту, хватаю всю аппаратуру, плёнку, пакую всё в два гермомешка и карабином пристёгиваю к вантам с противоположного от воды борта. Эта операция заняла у меня секунд тридцать. И включаюсь в авральную ситуацию. Наши усилия тщетны. Все подпорки входят в песок, как раскалённый нож в масло. И наш красавец продолжает крениться на правый борт. Ирония судьбы: отлив останавливается у носа лодьи, а крен прекращается. Но не потому, что мы смогли подпереть «Николая», а просто из-за специфической формы корпуса. Поморы вытаскивали свои корабли на зиму на берег, а весной спускали на воду. Будь у поморской лодьи другая форма днища, так легко мы бы не отделались. Прилива ждать шесть часов. Я включаю Жванецкого: «С песнями и шутками стоим на мели в 140 метрах от берега». Слышу реплику старпома: «Ещё раз поставишь, утоплю тебя вместе со Жванецким». Время пролетает незаметно, и буксир морской полиции помогает нам слезть с мели. Впереди Ла-Манш.

По словам капитана, если есть карта течений Ла-Манша, от Франции до Англии можно дойти на лодке, перегребая из течения в течение. Возможно. Такой карты у нас не было, а ветер отличался завидным постоянством - «вмордудуй». Но - дизель, паруса, и мы очень медленно, но идём к Бресту. Все уже понимают, надо торопиться. Кто-то скребёт мачту, капитан ловит встречный ветер, но продвигаемся медленно, увы. Время обеда. Все в кубрике, на руле один матрос. Раздаётся страшный удар, дизель обиженно пищит, потом ревёт, снова пищит. Дед (старший механик) Володя, как мне показалось, просто прошёл сквозь стену из кубрика в машинное отделение и вырубил дизель. А мы свернули паруса. Дрейфуем. За какое бревно или что там ещё мы зацепили винтом посреди Ла-Манша?! Что там, под ватерлинией? Радист Саша хочет спустить шлюпку, чтобы нырнуть к винту. Но мы видим три чёрных плавника касаток, и осмотр повреждений откладывается до лучших времён. Из рации доносится английская речь, что-то типа «рашен бот, хелп хеликоптер». Мы в недоумении. Милях в пяти от нас английский военный корабль. Как они узнали? Но капитан не гадает. Мы ставим паруса и с хорошим попутным ветром идём к ближайшему порту Торки, в Англию. Мне опять хочется цитировать Жва-нецкого, но, глядя на команду, благоразумно сдерживаюсь. Нас принимают в лучших традициях великой морской державы. Дают место для ремонта. Действительно, у нас полностью отсутствует лопасть винта. Капитан порта, бывший военный моряк, высказывает предположение, что мы зацепились за английскую подлодку. Возможно, я не специалист. Но фразы, доносившиеся из рации, в некоторой степени подтверждают эту гипотезу.

Через два дня мы снова в море и изо всех сил пытаемся наверстать потерянное время. Ветер наш, но увы... Мы успеваем лишь к завершению фестиваля парусников. Навстречу нам идут яхты, шхуны, фрегаты, галеоны... Капитан поворачивает «Святителя Николая». Наша стоянка в соседней с Брестом бухте, в небольшом городке Дуарнене. Здесь стоит ещё много парусников, которые не торопятся домой. Рядом друзья, такие же помешанные на море и парусах люди. Языкового барьера нет. Как он может быть, когда всех объединяет одна лю-бовь-к Парусу и Морю. Я помню, как на корабль пришёл довольно пожилой господин и целовал нашу палубу. Бывший моряк, всю жизнь хотел ходить в море на паруснике. «Святитель Николай» скоро уходит, а я остаюсь, мне надо домой, в редакцию, сдавать материал о своём походе. Но мне очень хочется остаться с ними навсегда.

Прошло 27 лет. Александр Скворцов продолжает строить парусные корабли, у него много идей, и одна заветная: построить свой собственный корабль и уйти в море. И я тоже очень хочу снова выйти в море на корабле, где капитаном будет Саша Скворцов. Я ещё раз ходил в большое плава-ние-на шхуне Арт-Арк с Сашей и Женей Скуратовским, вокруг была другая команда и прекрасные пассажиры-художники и архитекторы. Было и несколько небольших походов на «Святителе Николае». Но мне до сих пор снится тот, мой первый выход в море. Снится безбрежное чёрное небо со множеством звезд, перечёркнутое парусом, и когда лежишь на палубе, кажется, что сейчас взлетишь. Снится скрип рангоута, плеск волн об обшивку корабля. Потрясающее ночное море, которое светится до горизонта, так, что кажется-корабль парит, не касаясь волны, и тоже уносится вверх, к звёздам.

Александр ЕФРЕМОВ,

журнал "ФОТОtravel" (ноябрь, 2009) 

© Полярный Одиссей - морской клуб, центр, музей (Карелия, Петрозаводск).

© Сопровождение сайта - ООО "Консоль" (Петрозаводск).

ВКОНТАКТЕ: https://vk.com/morclub_po

 

Яндекс.Метрика